Не зная, в чем суть умственного развития, мы тем не менее довольно успешно измеряем его уровень. Так большинство людей используют весы, не задумываясь о том, что такое вес.

Пятилетний ребенок умнее двухлетнего, десятилетний умнее пятилетнего – это ясно всем, но что такое ум? В чем он проявляется? В запасе знаний? Нет. Простой житейский опыт подсказывает, что среди далеко не умных людей встречаются эрудиты с обширными познаниями. В умении применять знания?

Это, кажется, ближе к смыслу слова «ум» в обыденной речи. Из этого и исходили двое французов – психолог А. Бине и врач Т.Симон, когда в начале нашего века они создали первый в истории инструмент для измерения «ума» (или точнее, уровня умственного развития). Вскоре такие инструменты-тесты, построенные по одному принципу, стали создаваться десятками. Каждый тест – набор разнообразных задач. результата измерения  - число решенных задач. Остается построить шкалу, проградуировать «психологические весы». Вот тут-то мы и вспоминаем, что пятилетний ребенок умнее двухлетнего.

А. Бине и Т.Симон

Интеллектуальная шкала

Эталоном интеллектуального уровня становиться среднее число задач, с которым справляются дети определенного возраста. Получается шкала «умственного возраста»: уровень трех лет, уровень четырех лет, уровень пяти лет; как гири – один килограмм, два килограмма, три килограмма.

Для практических целей тесты весьма удобны. Вы хотите определить, кто из детей, поступающих в школу, лостаточно развит, а кто – недостаточно? Пожалуйста. Хотите узнать, какая из двух программ обучения дает больший сдвиг в умственном развитии? Извольте. Хотите выделить детей со столь слабым интелектом , что они должны обучаться в специальной школе для умственно отсталых? И это можно. Каждая практическая цель обеспечена своими тестами.

Виды ума

Наука – тестология

В последние десятилетия сформировалась самостоятельная наука – тестология. Она не вдается в теоретическое рассуждение о том, что такое умственное развитие. Она конструирует тесты для решения разных социальных задач. «Наше дело – изготовлять измерительные инструменты. А что именно они размеряют, нас не касается» - примерно таков девиз тестологов.

Но для психологии вопрос о том, в чем состоит суть умственного развития, - один из важнейших. Ответ на него неразрывно связан с ответами на два других важных вопроса.

Первый – от чего зависит умственное развитие? Альтернатива такова: предопределенность или влияние среды.

Те, кто отводит главную роль воспитанию, называют противников биологизаторами. Последствие же обвиняют своих оппонентов в социологизаторстве. Положение настолько серьезно, что многие ученые (в том числе психологи) считают подлинно психологический ответ вообще невозможным, этот ответ следует искать либо в биологии, либо в социологии.

Второй, не менее важный вопрос для психолога: каковы этапы умственного развития? И есть ли они вообще,  эти этапы, или развитие непрерывно, нерасчленимо? Тестологи действуют, исходя из второго предположения: одни и те же задачи предлагаются детям разного возраста, и разница только в том, что дети постарше решают их уже лучше, а дети помладше – хуже. Но многие психологи полагают, что в умственном развитии есть и качественные скачки, меняющие само представление ребенка о мире. Задачи, значимые для ребенка одного возраста, теряют смысл для детей другого. Итак, вот три основных вопроса: что следует понимать под умственным развитием? Каковы его источники? Какие этапы в нем можно выделить?

Лаборатория детской психологии

Около ста лет назад при Балтиморском университете была создана первая в мире лаборатория детской психологии. Его основатель и руководитель Стенли Холл, создавая теорию детского развития, опирался на биогенетический закон Геккеля. Согласно ему, каждый организм в своем эмбриональном развитии повторяет путь эволюции, так человеческий эмбрион проходит стадию одноклеточного, стадию рыбы и так дальше. Если точно справедливо положить, что ребенок в своем развитии повторяет историю человечества?

Дикарь выкапывал съедобное коренья. Не так ли трехлетний ребенок копается в земле? Затем первобытный человек стал охотиться. Вот почему в шесть лет любимая детская игрушка- лук со стрелами. Что было дальше? Пастушевский период: что же, дети 8-9 лет очень любят домашних животных». Земледельческий период»  - страсть к садоводству; пожалуй, она более всего сказывается лет в одиннадцать. Ну а дальше - высшая ступень развития общества: господство торговли и промышленности. Естественно, что человек этого уровня может добраться только к зрелому возрасту. Итак, в 18-20 лет появляется «требование уплаты за услуги, признание значения и смысла арифметике». Суть развития – в переходе от психики дикаря к психике современного человека. Причина – созревание, развертывание во времени наследственно заданных форм психики. Этапы соответствуют периодам человеческой истории.

Несмотря на всю наивность этой теории, она в тех или иных модификациях дожила до второго десятилетия нашего века. В бытовом сознании аналогия между ребенком и дикарем живет до сих пор, хотя единственное ее основание (кроме чисто внешних признаков типа лука и стрел) – это отсутствие у дикаря , и у ребенка тех форм мышления, которое характерны для современного взрослого человека. Но если у двух людей отсутствует что-то, что есть у третьего, этого еще недостаточно для утверждения о взаимном сходстве первых двух.

Кроме полной бездоказательности, эта теория имела еще один крупный недостаток: она ничего не давала для понимания ребенка. Пусть действительно ребенок похож на первобытного человека. Но разве мы знаем, каков был первобытный человек? Возникает соблазн замкнуть порочный круг и пытаться понять дикаря, исходя из его сходства с ребенком (такие попытки и в самом деле предпринимались).

Шел XX век. Грандиозные от­крытия и технические новшества потрясали воображение. Аэро­план, телефон, синематограф... Престиж науки вырос необычайно. А психология оставалась полем теоретических спекуляций и умо­зрительных аналогий. Это не мог­ло продолжаться долго. И дейст­вительно, вскоре появились серь­езные люди, «признающие смысл арифметики». Они принесли науч­ный метод в науку о человеке.

Переживания, страсти, мысли — как все это туманно и неопреде­ленно. Науке нужна реальность, которую можно «пощупать». Как в биологии — анатомическое строение организма, физиологи­ческие проявления его функций, особенности поведения... Минутку, почему мы оставляем поведение биологии? Это всего лишь дурная традиция. Поведение и есть та реальность, по которой мы судим о мыслях, страстях, переживаниях. Эта наша психологическая реаль­ность. Только надо очистить ее от всего, что не поддается наблю­дению и измерению. Нельзя науч­но изучать душу, оставим ее фи­лософии и религии. Психологи должны исследовать именно поведение — совокупность ответных реакции на внешние стимулы.

Так возник бихевиоризм (от английского слова behavior— по­ведение). Наиболее последова­тельно его основные принципы сформулировал Дж. Уотсон. В пер­вой трети нашего века это направ­ление заполонило всю американ­скую психологию, проникло в Ев­ропу. Словарь науки был карди­нально пересмотрен. Недостаточ­но строгие понятия (в том числе и понятие умственного развития) были переведены на язык стиму­лов и ответных реакций.

Пришлось забыть о том, что ребенок думает, чувствует, фан­тазирует,— все это домыслы, на­блюдать мы можем только то, что он делает, говорит, как постепенно научается делать то, чего раньше не умел. Это и надо изучать; прежде всего — именно возник­новение новых навыков.

Стоит так поставить вопрос — и сразу видно, что для бихевиориста нет существенных различий между ребенком, взрослым чело­веком и крысой. Навыки вырабаты­ваются у всех, разве что у взрос­лого чуть быстрее, чем у ребенка, а у крысы — чуть медленнее. Раз так, зачем возиться с людьми? Проще исследовать крыс.

Идет типичный эксперимент: у крысы вырабатывают навык про­хождения лабиринта. На выходе лежит кусок сала. Пройдет пра­вильно — будет вознаграждена едой (положительное подкрепле­ние навыка). Неправильные дейст­вия не подкрепляются или даже наказуются легким ударом электрического тока, пропущенного по полу. Насколько быстро крыса научится пробегать лабиринт, не попадая в тупики? Как зависит скорость выработки навыка от силы и частоты поощрений и на­казаний? Как она связана с уров­нем мотивации (его нетрудно ре­гулировать: после двухдневной го­лодовки крыса более мотивиро­вана, чем после двухчасовой)? Из ответов на эти вопросы склады­валось представление о том, как формируются навыки,— нет, не у крыс, у людей.

И когда необихевиористы, допу­стившие в отличие от своих пред­шественников право на существо­вание в науке некоторых «субъек­тивных» проблем и понятий вроде неопределенного «умственного развития», начали его изучать, все здесь показалось простым и по­нятным.

Умственное развитие — это приобретение все новых умствен­ных навыков (таких, как навык счета в уме). Похоже на позицию тестологов, но не совсем — тестологи считали решение разнообраз­ных задач только внешним пока­зателем уровня развития, а что стоит за этим, их просто не инте­ресовало. Необихевиористы заяви­ли, что к этому сводится вся суть умственного развития.

Единственный его источник — индивидуальный опыт, научение, движущая сила которого в поло­жительном подкреплении (поощ­рении) одних действий и отрица­тельном (наказании) — других.

Социобихевиоризм, появивший­ся в последние десятилетия, сосредоточился именно на видах поощрения и наказания, важных для детей и, следовательно, эф­фективных. Оказалось, что для ребенка главное поощрение — похвала взрослого, а самое серь­езное наказание — недовольство взрослого. Оказалось также, что дети умеют учиться на чужом опы­те: если Колю накажут на глазах у Пети, Петя не повторит его ошибки.

Все разновидности бихевиориз­ма сходились в отрицании качест­венно разных стадий умственного развития. Разница между ребен­ком и взрослым лишь в том, что у одного мало навыков, а у дру­гого — много. В остальном оба они по-прежнему почти не отли­чимы от крысы, а та, в свою оче­редь, больше напоминает авто­мат, чем живое существо.

Но как бы ни была примитивна эта схема, она «работала». Может быть, именно благодаря примитив­ности. В период становления нау­ка вынуждена ограничиваться внешними проявлениями пока еще недоступных процессов, грубыми моделями, поверхностными зако­номерностями. Но это все же реальные закономерности, а зна­чит, шаг вперед по сравнению с умозрительностью предшест­вующего периода.

Бихевиористы выяснили, что роднит человека с крысой, и это уже немало. Их подход оказался эффективным на практике: в не­которых случаях действия по прин­ципу дрессировки — совсем не плохой способ обучения и для ребенка. Но только в некоторых случаях, а бихевиористы предло­жили такую программу действий как универсальное средство. Хо­тите воспитать уважение к стар­шим? Пожалуйста. Поощряйте ре­бенка каждый раз, когда он ведет себя уважительно. Наказывайте каждый раз, когда ведет себя неуважительно. Известно, насколь­ко частыми и серьезными долж­ны быть поощрения и наказания, в какой момент надо сделать перерыв в обучении...

Но, позвольте, ведь так мы сформируем только вежливость и предупредительность. А мы хо­тели воспитать уважение. Разве можно сказать, что автомат, рас­пахивающий передо мной дверь, меня уважает? Бихевиорист не слышит возражения. Что делать, если с его точки зрения ребенок — такой же автомат!

Неужели наука не может вскрыть что-либо более глубо­кое, более специфичное для че­ловека, чем машинообразные реакции на внешние стимулы? Может.

Источник: А. Венгер «Навык? Открытие мира?»