Миниатюрная Мальта, «ставшая на якорь» в Средиземном море между Европой и Африкой,  — это государство объединения языков, культур, традиций и прекрасного со странным.

Если верить европейским исследованиям, на Мальте большинство людей считают себя счастливыми. Сами мальтийцы объясняют это климатом — много тепла и солнца, неутихающий ветер с моря, — а также генетической незлобивостью, давней привычкой жить в ладу с собой и с другими.

Мальтийский характер лепился тысячи лет множеством обстоятельств: страна, расположенная на пересечении морских путей из Европы в Азию и Африку, всегда привлекала завоевателей.

Сначала архипелаг колонизировали финикийцы и древние греки (которые, по одной из версий, и назвали его Мелите — «остров сладкого меда»), а потом попеременно захватывали карфагеняне, римляне, византийцы, норманны и испанцы. Кроме того, находясь между двумя континентами, республика работает перевалочным пунктом для нелегальных мигрантов, которые, попав на Мальту, нередко здесь и остаются.

Добавьте к этому британцев и немцев, давно и успешно освоивших мальтийский рынок недвижимости, и получите следующую статистику: пятая часть браков в стране заключается между мальтийцами и гражданами других государств. Но когда впервые смотришь с моря на Валлетту, столицу Мальты, видишь совсем другое — суровую неприступную крепость с толстыми стенами, башни с темным прищуром бойниц. И много-много камня в оспинах от пушечных ядер и картечи.

Выглядит неприступным фортом и главная достопримечательность города и страны — собор Святого Иоанна, построенный мальтийскими рыцарями почти пятьсот лет назад. Его проектировал военный архитектор, занимавшийся мальтийскими фортификациями по заказу госпитальеров, — отсюда простота и строгость отделки. Близость собора, как холодное дыхание, ощущается

в кафе на одной из прилегающих к нему улиц: официант приносит кофе, который в меню называется «Глава Иоанна» и представляет собой капучино с мрачной, кроваво-красной от вишневого сиропа шапкой молочной пены. Это нехитрая отсылка к главному сокровищу собора — картине Караваджо «Усекновение главы Иоанна Крестителя», написанной им на Мальте.

Образ этого святого был Караваджо близок: за убийство человека в пьяной драке художнику вынесли смертный приговор, и в любую минуту он мог сам лишиться головы. Спасся Караваджо на Мальте, поступив в услужение к госпитальерам и обязавшись писать для них картины религиозного содержания — «Усекновение», например, было создано для примыкающего к собору здания Оратории, где мальтийские рыцари читали псалмы и посвящали новобранцев в члены ордена.

Сегодня рыцарские доспехи можно увидеть разве что на подступах к сувенирным магазинам на улице Республики — это идеально прямая линия, начиная с которой по генеральному плану XVI века и строилась Валлетта. «Главная улица», как ее для простоты называют сами мальтийцы, ведет от городских ворот к форту Святого Эльма — еще одной крепости госпитальеров, — а все первые этажи заняты бутиками, кафе и ресторанами. В любой день недели здесь клубится, как большой и дружелюбный рой, толпа мальтийцев, напоминающая о том, что Мальта — одна из самых густонаселенных стран Европы. Когда в 1960-е респуб­лика столкнулась с проблемой перенаселенности, из-за чего значительно ухудшилось экономическое положение страны, правительство нашло оригинальное решение: одарило всех желающих билетами в США, Канаду или Австралию. Теперь «за­океанских» мальтийцев в разы больше, чем коренных, но они регулярно слетаются на родину для участия в больших семейных торжествах.

Наш мальтийский связной Андреа Морин, например, живет в Лондоне, а родился в Бостоне. На Мальте, главном острове страны, у него много родственников — правда, все пожилые. Главный страх Андреа — дожить до такого дня, когда сюда будет не к кому возвращаться. «Кровные узы мальтийцев, — говорит он, — чрезвычайно крепки».

По выходным на Мальте «выходят в свет» как минимум три поколения семьи. Гуляют по набережной в темпе, сообразном здоровью старшего, пьют местное вино в ресторанах, занимаются шопингом. Мальтийские подростки не стесняются родителей и довольно безболезненно, без разрыва с семьей, переживают переходный возраст — это огромный плюс взросления на Мальте.

Андреа и его жена Стефания, тоже американская мальтийка, прилетают на историческую родину несколько раз в год — на юбилеи членов семьи, большие праздники вроде Пасхи и Рождества и семейные вы­езды.

Что это такое? Семейный клан арендует целую гостиницу с хорошим рестораном человек на пятьдесят — от грудных детей до глубоких стариков — и гуляет два-три дня, как правило с пятницы по воскресенье. В мальтийском трудовом сленге даже есть такое выражение — «семейная пятница», которую, к слову, чаще всего указывают в качестве причины для отгула. В этот раз Андреа приехал на Мальту, чтобы помочь Стефании организовать золотую свадьбу ее родителей — повторение венчальной церемонии в той же небольшой церкви и по возможности с теми же гостями, что и полвека назад.

А вот мальтийская смерть, наоборот, процесс исключительно интимный. Раньше островитян хоронили в глубоких многоэтажных подземельях, но потом сопутствующая такому способу идея иерархии — кто-то в итоге оказывался ближе к Богу, а кто-то дальше от него — себя изжила. Сегодня каждая семья владеет фамильным участком на кладбище, но традиция поминального обеда, равно как и доступ к могилам для посторонних, по-прежнему отсутствует: каждый кусок освященной земли окружен высоким каменным забором с воротами, закрытыми на замок.

Такое же впечатление — запертой на замок — производит Мдина, старая столица Мальты. Средневековый европейский город как будто законсервировали много веков назад: ни рекламы, ни вывесок, ни зазывал с глянцевыми меню рыбных ресторанов. Похожие арабские кварталы — круговерть узких каменных улиц, холод близких стен, вечный полумрак с редким солнечным крапом на прогалинах между переулками — встречаются в Алжире, Тунисе и Португалии. Но есть важное отличие: в Мдине очень тихо. Настолько, что в путеводителях ее зовут «безмолвным городом». Дело в особой акустике местного камня, поглощающего большую часть звуков. Ну и в том, что в Мдине живут чуть больше трехсот человек.

Впрочем, когда здесь снимали «Игру престолов», городское население увеличилась почти в десять раз — за счет папарацци и поклонников сериала. Альфи Рулла, совладелица одного из лучших ресторанов города, средиземноморского Medina, рассказывает, что несколько месяцев съемок были едва ли не лучшим временем в жизни старой Мдины.

«Местные втридорога сдали свои каморки фанатам сериала и уехали к родным на остров Гозо, а я каждый день выходила в зал, чтобы помогать официантам, — такого наплыва гостей у нас не было никогда», — рассказывает она.

Гозо (или Гоцо), небольшой «спутник» острова Мальта, не столь популярен у туристов. Чаще всего путешественники приезжают сюда на однодневные экскурсии. Кто-то хочет осмотреть мегалиты комплекса Джгантия — доисторические храмы, включенные

в Список объектов всемирного наследия ЮНЕСКО, другие, изрядно уставшие от древних камней на Мальте, — Голубую лагуну и пещеру Калипсо.

Из мальтийского порта Чиркевва сюда, в бухту Мджарр, ходит паром. Расстояние в шесть километров он преодолевает неторопливо — за полчаса. Зато и лазурный Комино, крошечный остров из кинофильма «Троя», будет «проплывать» по правому борту медленно и эффектно. На картах Комино виден только при большом увеличении: его размеры — полтора квадратных километра, население — восемь человек, а главные посетители — дайверы и любители поплавать с маской вдоль берега. «Прелесть что за остров, самый красивый из всех мальтийских», — говорит капитан парома Эдвард Лиллис.

А вот Гозо у жителей «большой Мальты» вызывает смешанные чувства. С одной стороны, все хотят там жить. Вернее, иметь собственность: на острове фантастическая природа и множество прекрасных старых вилл, которые можно сдавать в аренду туристам, а в низкий сезон обживать самим. С другой стороны, жители Гозо, как говорит Лиллис, «нелюдимы». «Что для мальтийцев вообще-то нехарактерно», — быстро уточняет он. Но четверть постоянного населения острова действительно никогда свое место обитания не покидали.

Так или иначе, именно Гозо принадлежит самый узнаваемый мальтийский бренд — Калипсо. Именем прелестной нифмы, с которой Одиссей провел семь лет, названы местное туристическое агентство, транспортная компания, паром, отель и марка отличного кетчупа. Впрочем, сама пещера Калипсо — не более чем скромная дыра в скале. Там темно и скверно пахнет из-за колонии летучих мышей.

Совсем другое дело — островной бренд номер два, так называемое Лазурное окно. До недавнего времени известняковая арка, сквозь которую Средиземное море опаляет глаз нестерпимой синевой, считалась одной из самых узнаваемых достопримечательностей Европы: ее можно увидеть в бесчисленном количестве фильмов — например, «Битве титанов» и «Графе Монте-Кристо».

Но самое удивительное в Окне то, что его больше нет. Скальная арка высотой 28 метров обрушилась в море во время шторма весной прошлого года.

Премьер-министр Мальты Джозеф Мускат написал об обрушении Окна несколько твитов, отметив, что «пришел тот печальный день», о котором предупреждали ученые. В итоге рейтинг Лазурного окна на трэвел-портале TripAdvisor скатился до единицы. «К сожалению, оно больше не существует, и там нечего смотреть, кроме небольшой церкви», — считает один из туристов. Другой отмечает, что теперь из развлечений на Гозо осталось только море. «Природа побеждает», — печально добавил он.

Наверное, всякий мальтиец, прочитав этот отзыв, подпрыгнет от радости до потолка: Мальту часто называют «бездушным куском камня» и «каменной пустыней в море», (цитаты с того же интернет-портала). А тут — живая природа взяла верх. На самом деле в Средиземноморье она побеждает всегда: даже тысячелетний мальтийский камень постепенно покрывается водорослями, мхом и ракушками.

Источник: гео