Наверх

ЖИЗНЬ

This is a bridge
This bridge is very long
On the road again
This slideshow uses a JQuery script from Joomlack
Video example
This is a Video slide linked to Vimeo
Nice landscape
Imagine that you are on holidays

 

Когда его нашли, он уже полгода лежал в своей ледяной могиле. Глаза были широко открыты, а на обветренном лице застыло выражение тихой умиротворенности. Казалось, смерть успела помешать Альфреду Вегенеру улыбнуться.

 

b_450_543_16777215_0_0_images_life_43.jpg

15 июля 1930г. Вегенер отправил первую партию вглубь ледника

 

Рихард Вегенер, доктор теологии и руководитель германского ведомства сиротских приютов, исповедовал прусскую систему школьного образования: дисциплина, усердие, фундаментальные систематические знания, спортивные занятия. В этом духе он воспитывал и собственных детей, особенно сыновей — старшего Курта и младшего Альфреда. Результаты были превосходны: оба мальчика прекрасно усваивали программу гимназии (отдавая предпочтение естественным наукам), росли физически развитыми и при этом не огорчали родителей сколько-нибудь крупными и опасными шалостями. Прусскую школу часто упрекали в том, что она, давая знания, убивает любознательность и инициативу, но к сыновьям доктора Вегенера это явно не относилось: Курт и Альфред не только много читали помимо школьной программы, но и самостоятельно чертили карты местности и промеряли глубины озер. Оба твердо решили стать учеными.

 

В 1899 году восемнадцатилетний Альфред, окончив гимназию с лучшим аттестатом в классе, без труда поступил в Берлинский университет. И однокурсники, и учителя вспоминают о нем как об исключительно способном и усердном студенте. Но в Гейдельберге (где по немецкой университетской традиции Вегенер провел один семестр) он запомнился настоящим буршем, вовсе не ходившим на лекции, а посвящавшим все свое время пиву и фехтованию. Возможно, гейдельбергский семестр стал своеобразным отпуском для Альфреда, впервые в жизни вышедшего из-под надзора старших. Однако, вернувшись в Берлин, он снова налег на науки, да так успешно, что к 1904 году оказался обладателем ученой степени по любимой им с детства астрономии.

 

b_600_432_16777215_0_0_images_life_52.jpg

 Семья Вегенер

 

К этому времени его старший брат уже стал заметной фигурой в молодой науке метеорологии. Курт работал в Линденберге под Берлином, поднимаясь на воздушных шарах и измеряя метеорологические параметры на разной высоте. По сравнению с корзиной воздушного шара астрономическая обсерватория кажется Альфреду чем-то вроде богадельни. Не говоря уж о том, что младший брат всегда тянулся за старшим и разделял даже его увлечения.

 

Альфред бросает астрономию и поступает под начало Курта. Братья Вегенеры работают запойно, не считаясь ни со временем, ни с соображениями безопасности. И неожиданно для себя становятся известны на весь просвещенный мир, установив в начале апреля 1906 года мировой рекорд — 52 часа беспосадочного полета на воздушном шаре. За это время ветер вынес их из окрестностей Берлина в Балтику, пронес над Данией, затем снова поволок на юг. Собственно, братья не гнались за рекордом — просто очень жалко было прерывать наблюдения на таком маршруте, и они продолжали работать, пока окоченевшие руки держали приборы. И только где-то над Шпессартом, поняв, что окончательно обессилили, пошли на посадку.

 

Еще до этого полета Альфред узнал о подготовке научной экспедиции в Гренландию и предложил свои услуги ее руководителю — датскому писателю и этнографу Людвигу Мюлиусу-Эриксену. Возможно, неожиданная слава претендента повлияла на решение Мюлиуса: одно дело никому не известный молодой выпускник университета, другое — аэронавт-рекордсмен. Так или иначе, в том же 1906 году Альфред Вегенер в составе экспедиции из 13 ученых, двух художников и 13 матросов оказался на самом большом и самом холодном острове планеты.

 

ГРЕНЛАНДИЯ - МАРБУРГ И ОБРАТНО

b_250_523_16777215_0_0_images_life_44.jpg

1900-е годы были временем настоящего полярного бума. С карты планеты исчезали последние белые пятна, и одной из целей экспедиции Мюлиуса-Эриксена было определить северо-восточные границы Гренландии, где до сих пор не ступала нога европейца.

 

Новичка-метеоролога эта задача впрямую не касалась — он должен был оставаться на стационарной базе и регулярно измерять температуру, давление и влажность. Но когда в марте 1907 года началось формирование мобильных партий, Вегенер уговорил Мюлиуса-Эриксена взять его в свою группу, хотя бы только на первый этап ига. Датчанин согласился, и два месяца вся группа — Мюлиус, Вегенер, картограф Нильс Петер Хёг Хаген и эскимос-проводник Йорген Брёндлунд — двигалась на собачьих пряжках по побережью на север, выполняя геодезическую съемку и нанося на карту исследованные территории. В мае они встретились с другой партией (которую возглавлял картограф Йохан Петер Кох), заброшенной далеко на север и теперь возвращавшийся обратно на пароходе. Мюлиус отправил с ними на базу уже собранные материалы, а заодно и Вегенера.

 

Трое остальных членов группы двинулись дальше на север, откуда так и не вернулись. Весной 1908 года поисковая партия обнаружила тело Брёндлунда, а при нем — часть материалов партии и дневник, из которого стало известно, что Мюлиус-Эриксен и Хаген умерли от голода и холода в ноябре 1907-го. Найти их тела тогда так и не удалось (их обнаружили лишь век спустя).

 

Но свою задачу экспедиция выполнила: проведенная ею съемка позволила замкнуть контуры Ледяного острова. Гренландское предприятие принесло определенные дивиденды и самому Вегенеру: по возвращении в Германию он становится приват-доцентом Института физики. Регулярно читая лекции по метеорологии, Альфред вскоре приходит к замыслу рассмотреть все, что известно об атмосферных процессах, с точки зрения физики.

 

Результатом стала вышедшая в 1911 году монография «Термодинамика атмосферы». Эта книга, наряду с публикацией результатов гренландских исследований, сделала Вегенера заметной фигурой в научном мире.

 

Прежде чем печатать свой труд, он счел за благо ознакомить с ним какого-нибудь маститого ученого. Курт, который работал теперь в Германской морской обсерватории в Гамбурге, рекомендовал брату главное светило этого учреждения — профессора Владимира Кёппена. (Экзотическое для немца имя «Владимир» тот привез из Санкт-Петербурга, где появился на свет в семье члена Императорской академии наук Петра Кёппена. Там же он начал и свою научную карьеру, но не поладил с начальством и в 29 лет уехал на родину предков.)

 

Весной 1910 года Вегенер лично привез Кёппену рукопись. Профессор предложил Альфреду погостить у себя в доме, пока он будет знакомиться с текстом. За четыре дня 63-летний профессор и 29-летний доцент сдружились на всю оставшуюся жизнь. А вскоре Альфред обручился с младшей дочерью Кёппена — 19-летней Эльзой. Официальное предложение руки и сердца состоялось в воздухе — в корзине воздушного шара: бывая в Гамбурге, Альфред по старой памяти помогал брату в его исследованиях, а ради такого дела попросил Курта взять в полет и Эльзу.

 

Однако свадьбу пришлось отложить — жених, можно сказать, сбежал из-под венца, влекомый другой страстью. Коварную разлучницу звали Гренландия.

 

b_350_295_16777215_0_0_images_life_46.jpg

 Монография «Термодинамика атмосферы» (1911 г.)

 

ЛЕДОВЫЙ АНАБАСИС

 

b_400_522_16777215_0_0_images_life_47.jpg

Ни одна из арктических экспедиций не обходилась без собачьих упряжек

 

В начале 1912 года к Вегенеру с предложением вновь отправиться на Ледовый остров обратился датчанин Йохан Петер Кох — картограф экспедиции Мюлиуса-Эриксена, с которым Альфред в свое время особенно сдружился.

 

Хотя картографирование гренландского побережья было завершено, внутренние области острова оставались абсолютной терра инкогнита. Там никогда не бывали не только европейские исследователи, но и эскимосы — им нечего было делать в этой ледяной пустыне. Даже в разгар лета температура редко поднимается выше -20 °С, постоянно дуют бешеные ветры, под снегом таятся предательские ловушки-трещины глубин и в десятки, а то и сотни метров. И никаких ориентиров — только снег и лед до самого горизонта. Всю еду и для людей, и для собак надо брать с собой. А случись что — помощи ждать неоткуда.

 

Именно в эти благословенные места Кох звал теперь Вегенера. План выглядел почти гарантированным самоубийством: с наступлением лета четверым путешественникам (в экспедиции участвовали также профессиональный зимовщик исландец Вигвус Сигурдссон и матрос-датчанин Ларс Ларсен). Им предстояло пересечь Гренландию в самом широком ее месте, преодолеть более тысячи километров. И не просто пересечь, а тщательно исследовать этот белый ад. Для предстоящего предприятия Коху нужен был напарник, обладавший умом и интуицией крупного ученого с мышцами рекордсмена и сердцем авантюриста.

 

И Вегенер, бросив невесту, университет и даже то, что впоследствии оказалось его главным открытием, отправился на этот зов сирен.

 

Едва начавшись, экспедиция несколько раз чуть не закончилась. Она началась во время разведочной поездки Вегенер неудачно упал, и повредил спину и целый месяц ковылял, опираясь на палку. Затем среди ночи исследователей чуть не накрыл обвал — лагерь был разбит на дне ледового ущелья, одна из стен которого рухнула. Отдельные глыбы упали в трех мерах от палатки, но ни сами люди, ни их имущество не пострадали. Наконец, в декабре 1912 года уже Кох попал в трещину, он сломал ногу и на месяц оказался прикован к кровати.

 

Тем не менее, всю зиму оба исследователя регулярно проводили измерения. А с окончанием полярной ночи погрузили скарб и припасы на несколько саней, запряженных привычными к снегу исландскими пони, и двинулись на юго-запад, чтобы продолжить геодезическую съемку внутренних областей Гренландии.

 

Переход занял два месяца. Почти все пони и собаки погибли еще в первой половине пути — во время подъема на купол ледника, когда в лицо путникам постоянно дул сильнейший ветер, порой делавший продвижение невозможным. Только на самом куполе, на трехкилометровой высоте, экспедиция ненадолго попала в безветренную зону. С началом спуска ветер возобновился, но теперь он уже был попутным, и на ровных участках путешественники даже рисковали использовать буксировочные воздушные змеи-паруса, тащившие сани не хуже покойных лошадок.

 

На подходе к цели путники, преодолевая прибрежную горную гряду, внезапно попали в туман и снегопад. Экспедиция, потерявшая ориентацию, исчерпавшая запас еды, с трудом передвигавшаяся по рыхлому свежевыпавшему снегу, казалось, была обречена повторить судьбу группы Мюлиуса-Эриксена. Даже когда ее участникам все-таки удалось пробиться к морю, обнаружилось, что это пустынное побережье, а не окрестности поселка Превен, куда они рассчитывали выйти. Однако, к счастью, мимо берега проплывал пароходик, на котором некий муниципальный чиновник объезжал эскимосские поселки. Позднее Вегенер упомянул, что если бы не эта случайность, неизвестно, смогли бы он и его товарищи самостоятельно добраться до людей.

 

Вернувшись осенью 1913 года в Германию, Альфред Вегенер наконец-то женился на Эльзе Кёппен и увез ее в Марбург. Его ждали университетские обязанности, обработка результатов уникальной экспедиции и теория, обессмертившая его имя.

 

МАТЕРИКИ ПУСКАЮТСЯ В ПУТЬ

b_400_379_16777215_0_0_images_life_48_1.jpg

Теория дрейфа материков, ставшая главным открытием Вегенера

 

Историю главного открытия Вегенера часто излагают в виде легенды, подобной сюжетам о яблоке Ньютона или чайнике Уатта: мол, посмотрел как-то человек на глобус и заметил, что если мысленно сдвинуть вплотную Африку и Южную Америку, то побережье Бразилии идеально впишется в Гвинейский залив. Отсюда, мол, все и пошло. По словам самого Вегенера, для него все действительно началось со взгляда на глобус. Но он был далеко не первым: странный географический факт заметили практически сразу же после появления более-менее достоверных глобусов и карт мира. Самое раннее из известных упоминаний о нем было сделано голландским картографом Абрахамом Ортелиусом еще в 1596 году. Позже об этом писали многие авторы, включая Фрэнсиса Бэкона и Александра фон Гумбольдта.

 

Впрочем, их труды Вегенер не знал, хотя, движимый мелькнувшей у него догадкой, начал целенаправленно читать работы по геологии и палеонтологии обоих берегов Атлантики. К началу XX века в теоретической геологии давно уже царила так называемая контракционная теория, согласно которой изначально горячая Земля, постепенно остывая, уменьшалась в объеме, и таким образом формировались складки на ее поверхности (подобно тому как сморщиваются засыхающие яблоко или гриб). Идея, что континенты могут двигаться, выглядела столь же архаично, как утверждение, что Земля — плоская. В текущей научной литературе она практически не обсуждалась.

 

Правда, в том же 1910 году, когда Вегенеру пришла в голову его гипотеза, была опубликована работа американского геолога Фрэнка Тейлора. Изучая строение гор Южной Европы (Альп, Пиренеев и др.), тот предположил, что эти массивы образовались при столкновении огромных кусков земной поверхности. Но и работу Тейлора Вегенер тогда пропустил, поскольку искал данные по атлантическим побережьям, а не по Средиземноморью.

 

В результате у Альфреда сложилось впечатление, что до него идея горизонтального движения континентов никому не приходила в голову, в то время как факты буквально кричали об этом движении. Так, многие палеонтологи отмечали сходство мезозойских и еще более древних флор и фаун Южной Америки, Африки и Австралии. Для объяснения была выдвинута идея «мостов» — сухопутных перемычек, соединявших некогда современные материки, а позднее опустившихся под воду. Но если древние существа могли попадать с континента на континент по «мостам», то почему одинаковы и горные породы на обоих берегах океана? Когда в январе 1912 года во Франкфурте открылся съезд Немецкого геологического общества, Вегенер, уже больше года собиравший материалы для своей теории, не удержался от соблазна представить ее столь авторитетному собранию. И впервые в жизни потерпел полный провал.

 

Его слушателей можно понять. Человек, никогда не работавший в их науке и не учившийся ей, предлагает пересмотреть самые ее основы. На поверку это «новое слово» оказывается перепевом гипотез, давно известных всем, кто в курсе дела, и столь же давно признанных несостоятельными. Ну просто Фоменко какой-то! А известны ли уважаемому докладчику работы аббата Пласе, Клодена, Штрефлера, Шредера, Снайдера? Не говоря уж о критике таковых, камня на камне не оставившей от этих наивных построений...

 

Любой нормальный человек сразу понял бы: то, что он считал своей блестящей догадкой, не просто ошибка, а ошибка банальная, уже сделанная многими до него, исправленная и забытая. Любой, но только не Вегенер. Конечно, им двигало и невероятное упрямство, и задетое самолюбие впервые в жизни осрамившегося отличника. Но был и другой мотив. Ну хорошо, допустим, он &‐ всего лишь самонадеянный невежда, плохо знающий историю вопроса. А как быть с фактами? Их-то критики так и не объяснили.

 

Впрочем, у Вегенера уже не оставалось времени ни для дискуссии с оппонентами, ни для изучения работ предшественников. Его ждали Кох и Гренландия. Возможно, целью доклада было обнародовать свою теорию до отъезда туда, откуда мало шансов вернуться.

 

НЕТ ХУДА БЕЗ ДОБРА

 

b_350_572_16777215_0_0_images_life_48.jpg

1. Маршрут Вегенера в составе группы Мюлиуса-Эриксена в 1907г. 

2. Вегенер и Кох пересекают Гренландию в 1912-1913гг.

3. Основание станции Айсмитте

 

Идея перемещения материков не отпускала Вегенера и в Гренландии — исследователь обдумывал ее во время зимовки, писал о ней будущему тестю, обсуждал с Кохом, пытаясь найти в его данных прямые доказательства движения материков. Но после возвращения в Германию Альфреду стало не до теории: свадьба, устройство семейного гнезда, обработка и публикация материалов экспедиции... За этими хлопотами его и застал август 1914-го.

 

Несмотря на всю свою удаль, Вегенер никогда не стремился к военным лаврам. Но лейтенант запаса Третьего гвардейского гренадерского полка не мог не занять место в строю. Вместе с полком он отправляется в Бельгию и вскоре после прибытия на передовую получает пулю в руку, а через две недели после возвращения на фронт — тяжелое ранение в шею. Вегенер надолго отправляется в госпиталь, а затем получает длительный отпуск домой — долечиваться.

 

В госпитале, во время вынужденного безделья, у него наконец-то появляется возможность как следует обдумать свою идею. А в Марбурге к его услугам университетская библиотека, где Вегенер с интересом читает труды своих предшественников и их оппонентов. И, несмотря на весомость возражений, все более укрепляется в верности теории движения континентов.

 

В 1915 году он выпускает 94-страничную брошюру со скромным названием «Происхождение континентов и океанов». Идея движения материков в ней аргументирована множеством фактов. И речь идет уже не только об Африке и Южной Америке: согласно Вегенеру, все современные материки — обломки гигантского суперконтинента Пангея, объединявшего когда-то всю земную сушу. Выход этой книжицы ознаменовал рождение теории дрейфа континентов в полном смысле этого слова. Если бы Вегенер не написал ее — скажем, погибнув в экспедиции 1912-1913 годов или на фронте, — он бы так и остался не основателем геотектоники, а лишь одним из ее многочисленных предтеч. Кстати, в своей книге Вегенер воздал должное всем, кто пришел к идее движения материков раньше него. После отпуска Альфред вернулся в армию, но его отправили уже не на фронт, а в военную метеослужбу. После демобилизации он переходит на работу в Германскую морскую обсерваторию, где трудятся брат и тесть (впрочем, последний как раз тогда оставил службу), одновременно став экстраординарным профессором только что учрежденного Гамбургского университета. В эти же годы Вегенер вместе с Владимиром Кёппеном пишет монографию «Климаты Земли в доисторический период», а с Кохом — популярное повествование об их путешествии «Через белую пустыню».

 

Однако теперь уже никакие дела не могут оторвать Вегенера от разработки теории дрейфа континентов. В1920 году выходит второе издание «Происхождения континентов и океанов», в 1922-м — третье, в 1928-м — четвертое. С каждым изданием объем книги растет — накапливаются все новые факты. Труд Вегенера переводят на основные европейские языки, у теории появляются приверженцы по всему миру (в том числе уже упомянутый Фрэнк Тейлор). Но большинство светил геологии по-прежнему отвергает идею дрейфа. Многие их возражения смехотворны, другие относятся к частным фактам, которые Вегенер приводит в подтверждение своей теории. Но, по крайней мере, один аргумент оппонентов абсолютно неотразим: а какая, собственно, сила может гонять гигантские каменные плиты по твердой планете, как льдины по весеннему пруду?

 

На этот вопрос у Вегенера ответа нет. Вслед за своими предшественниками он пытается придумать какой-то механизм, составленный из вращения Земли и приливных сил: мол, из-за последних внешняя твердая оболочка планеты все время отстает во вращении от лежащего под ней жидкого слоя... Но он и сам понимает, насколько это неубедительно.

 

Тем временем академическая карьера Вегенера движется своим чередом, хоть и не слишком быстро. Отчасти ее тормозит политико-экономическая ситуация (обложенная репарациями Германия вынуждена урезать бюджетные расходы, в том числе и на науку), отчасти — репутация автора еретической теории. Но в 1924 году Вегенер получает кафедру метеорологии и геофизики в Университете Граца в Австрии (где уже обосновался его старший брат) и переезжает туда с семьей.

 

Семья, дом, живописный старинный город в Штирийских Альпах, хорошее жалованье, авторитет среди коллег, полная свобода в исследованиях и учебных курсах и досуг, достаточный для работы над книгами... Чего еще не хватает для счастья? Гренландии.

 

 «..ОБЯЗАН БЫТЬ ГЕРОЕМ»

 

b_600_478_16777215_0_0_images_life_45.jpg

Участники последней экспедиции Вегенера в Гренландию

 

Во второй половине 1920-х годов Вегенер неоднократно обращается к Обществу содействия немецкой науке с предложением организовать новую экспедицию на Ледовый остров. Среди ее многочисленных задач главная — организация станции на куполе ледника и проведение здесь постоянных метеорологических и гляциологических наблюдений в течение года. То есть зимовка во внутренних областях острова! По сравнению с этим даже их с Кохом «ледовый поход» выглядит чуть ли не воскресной прогулкой.

 

Весной 1928 года Общество одобрило очередной проект Вегенера, и он приступил к подготовке экспедиции. Но в том же году неожиданно умирает Кох, на участие которого Вегенер твердо рассчитывал. А осенью 1929-го разражается Великий кризис, и судьба экспедиции повисает на волоске.

 

На эти удары судьбы Вегенер отвечает удвоением усилий, как он и поступал всю жизнь. «Приходится рассчитывать на свою энергию там, где отказало счастье», — напишет он fofont-familspan style=/spany:georgia,serif;nt-family:georgia,serif; позже в своем дневниp style=ке совсем по другому поводу. И 1 апреля 1930 года 14 человек во главе с Вегенером отплывают из Копенгагена в Гренландию. В том годfont-family:georgia,serif;text-alfont-family:georgia,serif;/spanign: justifytext-align: justifyу весна в западной Гренландии выдалась поздняя, и Вегенеру пришлось больше месяца ждать, когда плавающие льды позволят ему подойти к берегу. Выгрузка началась только 17 июня, месяц ушел на сооружение береговой базы — Западной станции. Лишь 15 июля экспедиция смогла отправить первую санную партию вглубь ледника. В течение следующих двух месяцев было сделано еще два рейса, в результате которых в 400 км от побережья на высоте около 3000 м над уровнем моря появилась одинокая палатка и несколько приборов — станция Айсмитте («середка льдов»). Два ее сотрудника — метеоролог Иоганнес Георги и гляциолог Эрнст Зорге — должны были провести тут целый год, причем первые полгода в полной изоляции от внешнего мира: с наступлением осени поездки санных партий должны были закончиться. У ледовых робинзонов не было даже радиостанции.

 

b_500_450_16777215_0_0_images_life_49.jpg

Гляциолог Эрнст Зорге на Айсмитте (Гренландия)

 

Но к середине сентября на «Айсмитте» удалось доставить лишь часть инструментов и припасов. Дело в том, что при таких расстояниях собачья упряжка в качестве средства доставки грузов неэффективна, как космический корабль. Даже летом, когда непогоды относительно редки, 400-километровый путь занимает не менее 15 дней. В два конца — месяц. Метель, рыхлый свежевыпавший снег существенно удлиняют этот срок. Все это время собаки и погонщики должны сытно питаться, иначе они просто не смогут идти. В результате большая часть груза каждой упряжки уходит на жизнеобеспечение самой упряжки.

 

Зная об этом, Вегенер привез с собой специально сконструированные и испытанные в зимней Финляндии аэросани. В сентябре они отправились на Айсмитте с остальным грузом... и вернулись с полпути — оказалось, что сани не могут передвигаться по рыхлому снегу.

 

Теперь речь шла уже не об обеспечении зимовки, а о спасении зимовщиков. Продуктов, завезенных на Айсмитте, двум едокам до весны хватило бы, но у них было мало керосина, а им предстояло пережить в палатке 50-градусные морозы. Уйти они тоже не могли: лыжник не утащит столько припасов, сколько нужно на 400-километровый переход по осенней Гренландии.

 

21 сентября 1930 года с Западной станции выходит спасательная партия на 15 упряжках — сам Вегенер, метеоролог Фриц Лёве и 13 эскимосов. Погода — наихудшая для поездки: густой туман, затем снегопад. Партия движется медленно, подолгу стоит, пережидая непогоду, с трудом отыскивает вешки.

 

За семь дней удается пройти всего 62 км. Эскимосы отказываются идти дальше. С трудом удается уговорить четверых продолжить путь, остальные уходят, и большую часть груза приходится оставить. Но 7 октября на 151-м километре Вегенер сам отпускает троих эскимосов и сбрасывает еще часть груза: темп движения таков, что на Айсмитте они все равно не привезут ничего. Двигаться вперед продолжают Вегенер, Лёве и эскимос Расмус Виллумсен. Теперь их цель — эвакуация станции. 30 октября они добираются до Айсмитте — и узнают, что их подвиг был напрасным. Оказывается, зимовщики живут не в палатке, а в пещере, которую Зорге еще в сентябре вырыл в фирне (плотном, слежавшемся снегу) для своих исследований. Она держит тепло гораздо лучше палатки, так что керосина до весны хватит. А вот чего не хватит, так это еды на пятерых. Кто-то должен вернуться на побережье. Не Зорге и не Георги — без них зимовка на станции теряет смысл. И не Лёве — он отморозил пальцы ног (позже Георги ему их ампутирует) и не может идти. Значит...

 

Когда-то Альфред писал Курту, что полярный исследователь «обязан быть героем». Настало время исполнить эту обязанность. 1 ноября пятерка устроила маленький праздник — Альфреду Вегенеру в этот день исполнилось 50 лет. А на утро юбиляр вместе с Расмусом двинулся в обратный путь. Это был последний раз, когда их видели живыми. Поэтому 2 ноября 1930 года часто p style=laquo;мостам‐font-size:14px; указывается как дата смерти Вегенера. Хотя он прожил, вероятно, еще около двух недель. На Западной станции за группу, конечно, тревожились, но надеялись, что она зазимовала на Айсмитте. А там, в свою очередь, полагали, что Вегенер и Расмус добрались до побережья. Впрочем, все равно предпринять что-либо до весны было невозможно. Только в апреле, когда новая партия с Западной станции добралась наконец до Айсмитте, начались поиски. 12 мая 1931 года на 189-м километре (считая от Западной станции) были обнаружены две воткнутые в снег лыжи и лыжная палка. А под ними в толще снега — тело Альфреда Вегенера.

 

Осмотр показал, что он не замерз и не умер от голода. На теле не было и никаких травм. Вероятнее всего, Вегенера настиг внезапный сердечный приступ, когда путешественник прилег отдохнуть после дневного перехода. Мирная смерть в своей постели — посреди морозной пустыни, в сотнях километров от ближайшего жилья. Впрочем, вскрытия, конечно, никто не проводил. Тело Расмуса Виллумсена так и не нашли. Следы говорят, что он, похоронив Вегенера и забрав его дневник, трубку и рукавицы, поТем временем академическая карьера Вегенера движется своим чередом, хоть и не слишком быстро. Отчасти ее тормозит политико-экономическая ситуация (обложенная репарациями Германия вынуждена урезать бюджетные расходы, в том числе и на науку), отчасти шел дальше, но где-то после 155-го километра сбился с пути и канул в белую пустоту.

 

ЭПИЛОГ

 

b_300_435_16777215_0_0_images_50.jpg            b_300_435_16777215_0_0_images_life_51.jpg

Эльза Кёппен, жена Альфреда и младшая дочь изветного географа и метеоролога Владимира Кёппера (слева)

  Памятная доска, установленная на стене Института геофизики, астрофизики и метеорологии в Граце, где когда-то работал Вегенер (справа)

 

Узнав о смерти брата, Курт Вегенер бросил свою обсерваторию, срочно выехал в Гренландию и принял на себя руководство экспедицией. Намеченная Альфредом программа была в основном выполнена. Вскоре после смерти Вегенера его теория была окончательно отвергнута в Европе и Северной Америке, но находила себе сторонников среди ученых Южного полушария. О ней вспомнили на рубеже 1950- 1960-х, когда новые методы исследования (бурение океанского дна, палеомагнитные измерения и т. д.) принесли огромное число новых фактов, необъяснимых без привлечения идеи движения материков. Современная редакция теории Вегенера — тектоника плит — лежит в основе сегодняшней геологии.

 

Эльза Кёппен-Вегенер дожила до этого триумфа, умерев в 1992 году в возрасте 100 лет. Она выпустила несколько книг о двух выдающихся ученых, один из которых был ей отцом, а другой — мужем.

 

Тело Вегенера лежит там же, где его нашли, только вместо лыж над ним стоит шестиметровый крест из буровых труб. Нетленное в своем ледяном склепе, оно вместе с Гренландией медленно удаляется от Европы.

 

 

font-family:georgia,serif;

ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ

Оставить комментарий от имени гостя

0 / 1000 Ограничение символов
Размер текста должен быть меньше 1000 символов

Комментарии

  • Комментарии не найдены