Наверх

ЖИЗНЬ

This is a bridge
This bridge is very long
On the road again
This slideshow uses a JQuery script from Joomlack
Video example
This is a Video slide linked to Vimeo
Nice landscape
Imagine that you are on holidays

28 июня 1927 года португальский профессор Эгаш Мониш сделал первый в истории рентгеновский снимок сосудов головного мозга. Родилась церебральная ангиография, важнейший метод обнаружения опухолей.

Сделать этот снимок было трудно и опасно. Подагра так изуродовала руки профессора, что ему было трудно сделать даже обычный укол. Но Монишу позарез понадобилось громкое открытие. К власти в стране пришёл диктатор. И если бы не ангиография, наш герой мог попасть в тюрьму как известный либерал, который уже участвовал в заговоре с целью свержения диктатуры. В Португалии конца двадцатых потихоньку начинали сажать.

Тот давний заговор 1908 года был для профессора грехом молодости. Мониш — хороший невролог, ученик самых знаменитых специалистов того времени: Бабинского, чьё имя носит важный симптом, и Сикара, сделавшего первую рентгенограмму с контрастом. Учителя очень любили Мониша как человека, но промеж себя говорили, что вряд ли он далеко пойдёт в науке, слишком уж похож на Сирано де Бержерака: склонен к общественной деятельности, чуть что хватается за шпагу и вдобавок имеет авторские амбиции.

b_500_380_16777215_0_0_images_life_2018_2018-07-06-32.jpg

Типичная для португальской политической жизни начала XX века дуэль. Лицом к зрителю — Афонсу Кошта, противник профессора Эгаша Мониша на дуэли в марте 1919 года.

Действительно, если в 1901 году юноши всей Европы получали представление о сексе из откровенных сцен в романах Флобера и Мопассана, то у португальской молодёжи был иной источник знаний — докторская диссертация Мониша «Половая жизнь: физиология». Этот 600-страничный труд читается как роман и был написан с прицелом на публикацию. Очень быстро вся страна узнала, кто такой Эгаш Мониш, чем он и пользовался, чтобы избираться в депутаты. Трижды побывал в тюрьме — при монархии за критику королевской особы, за попытку свержения диктатора-фаворита, и за дуэль. У португальских политиков было принято защищать свою честь с рапирой в руке. А уж нашему герою сам Бог приказал: он был потомок рыцаря Эгаша Мониша, знаменитого средневекового поэта-трубадура, и будучи рождён как Антониу Каэтану ди Абреу, взял себе имя славного предка.

Его последняя дуэль, пятая по счёту, произошла в Париже, в 1919 году. Мониш как представитель Португалии готовил Версальский договор, решавший судьбу Европы после Первой мировой. Мало кто знает, что Португалия участвовала в боевых действиях на стороне Британии, Франции и России. Сражались португальцы на Западном фронте, понесли большие потери и такие расходы, что после перемирия им не на что было вернуть свой корпус домой. В таких условиях Мониш выговорил родине возможность покрыть часть военных расходов за счёт побеждённой Германии и кусочек немецкой колонии в Африке.

b_350_503_16777215_0_0_images_life_2018_2018-07-06-33.jpg

Эгаш Мониш (1874-1955), португальский невролог и политический деятель, дипломат, писатель. Создатель метода церебральной ангиораграфии и артериографии вообще, автор идеи операции лоботомии. Удостоен Нобелевской премии по физилогии и медицине 1949 года.

Пока шла работа над договором, в Португалии застрелили главу правительства, которое направило Мониша в Версаль. На смену профессору прислали политика Афонсу Кошта, который и втравил Португалию в войну. Кошта с ходу устроил Монишу разнос в присутствии всей делегации: и денег-то выторговал мало, и новая колония размером с гулькин нос: ничего не умеете, кроме как молотком по коленке стучать, так и сидите в своей клинике. Правда, сам Кошта впоследствии ничего большего на переговорах не добился. Но хамил он, будучи уверен, что ему ничего не будет — из-за приступа подагры Мониш не мог удержать в руках рапиру. А наш герой всё-таки вызвал обидчика на дуэль, поцарапал его и не дал себя заколоть. После этого случая он решил, что в политике Португальской республики приличному человеку делать нечего. И ушёл в бизнес.

Эгаш Мониш был из богатой семьи. Инвестировал он в дела наукоёмкие — сначала в страховую компанию, где отвечал за расчёты медицинских рисков. Потом договорился с фирмой «Нестле» и наладил в Португалии выпуск её молочных продуктов. Но скоро стало ясно, что и в бизнесе не отсидишься.

Военные расходы подорвали португальскую экономику. Демократически избранные правительства никак не могли свести бюджет — им приходилось влезать в долги, чтобы угодить разным группам избирателей. Когда сменилось 44 премьера, власть захватили военные. Глава хунты генерал Кармона позвал на пост министра финансов экономиста Антониу Салазара. Тот приехал с убийственной программой: всю власть в стране должен получить министр финансов. Вложения в наукоёмкий бизнес отменяются — у Португалии есть колонии по всему экватору, и государство может неплохо жить продажей природных богатств. В первую очередь, вольфрама. Без вольфрама нет нормальных ламп накаливания, спрос гарантирован. Государство контролирует весь бизнес во благо народа, которому платят скромное жалованье, развлекая историческими праздниками, песнями фаду и фатимскими чудесами. Бедность населения делает страну привлекательной для туристов — розничные цены низкие. Пресса воспевает мудрость правительства, ругая либералов, коммунистов, социалистов. Стабильность обеспечивают армия и тайная полиция, на которые пойдёт половина бюджета.

b_500_832_16777215_0_0_images_life_2018_2018-07-06-34.jpg

Вверху: первый снимок сосудов головного мозга живого пациента. Сделан в лиссабонской неврологической клинике коллективом под руководством Эгаша Мониша 28 июня 1927 года.

Внизу: ученик и почитатель Эгаша Мониша, американец Уолтер Фримен (1895-1972), энтузиаст и пропагандист лоботомии, выполняет эту операцию по собственной методике. Разработанный им инструмент для лоботомии, подобие ножа для колки льда, вводится под верхнее веко пациента, рассекая нервы в лобных долях мозга.

Генерал Кармона был пациентом Мониша. Он сказал, что программа Салазара напугала, его и экономиста отослали домой. Но доктор, зная слабохарактерность своего пациента, понял, что Салазар неизбежен, и надолго. Несогласным оставалось бежать из страны либо сдохнуть от жёлтой лихорадки на острове Сан-Томе, как героям баллад Сезарии Эворы. Потомка трубадуров эти варианты не устраивали, и он принялся за дело.

В те времена рентгенология бурно развивалась после открытия контраста, но человеческий мозг оставался невидимым. Кровеносные сосуды были неразличимы на рентгене, поэтому не умели диагностировать у живого пациента опухоль мозга и указать её местонахождение. Изучив литературу по теме, Мониш взялся решить эту проблему.

Рассуждал он так: если на время пережать внутреннюю сонную артерию, и впрыснуть в неё раствор бромида стронция, заполненные раствором сосуды мозга станут видимыми в рентгеновских лучах. Опыты на собаках дали прекрасные снимки. С пациентами университетской неврологической клиники в Лиссабоне всё было намного сложней. Так как сам Мониш делать ничего не мог, работали его помощники — хирурги Антониу Мартинш и Алмейда Лима. Действуя наугад, они совершили все ошибки, которые только можно сделать при церебральной ангиографии.

В случае с первым пациентом они промахнулись иглой шприца мимо артерии. Второму стало больно, он ворочался на столе, и снимок не получился. У третьего, страдавшего паркинсонизмом, после инъекции прошёл тремор, а снимок не удался. В случае с четвёртым пациентом опять промахнулись мимо артерии, началась лихорадка. Тогда Антониу Мартинш решил при каждом исследовании делать разрез, чтобы видеть артерию и вводить шприц точно в неё.

У пятого больного снимок получился нечётким, а у шестого передержали лигатуру. Рентгенограмма показала только сонную артерию и часть передней мозговой артерии с образующимся на глазах тромбом. От этого тромба пациент через 8 часов скончался. Группа впала в мучительные раздумия. Может быть, вообще бросить эту затею, пока все живы и на свободе? В конце концов сочли, что это бром спровоцировал тромбоз. Решили перейти на соединения иода.

b_500_327_16777215_0_0_images_life_2018_2018-07-06-35.jpg

Седьмому больному вводили уже иодид натрия, но со страху отпустили лигатуру слишком рано, снимок не получился. Со следующим пациентом у хирурга дрогнула рука, в шприц набралась кровь, и 5 кубиков контраста оказались разбавлены тремя кубиками крови. И только с девятым пациентом, у которого была опухоль гипофиза, всё сделали как надо и вовремя — разрез, лигатуру, инъекцию и снимок. С этой рентгенограммой Мониш помчался в Париж и там потряс до глубины души и Бабинского, и Сикара. Сетка сосудов головного мозга была видна как на учебном препарате.

Известие прогремело на весь мир. На родине завистники попытались затравить Мониша. Начальство запретило делать артериографию в лиссабонской клинике, а полиция получила донос, что либералы губят людей почём зря. Но в те дни как раз воцарялся Салазар, и властям стало не до медицины. А через три года, когда диктатор окончательно прибрал страну к рукам, церебральную ангиографию делали уже по всему свету.

Мониш не остановился на достигнутом. Прочитав, что после иссечения лобной доли мозга злые шимпанзе становятся добрыми и общительными, профессор предложил Алмейде Лима сделать такую операцию человеку. То была печально известная лоботомия. До появления аминазина операция была самым эффективным методом успокоения буйного душевнобольного. Правда, половина пациентов продолжала существовать с интеллектом домашнего животного, но врачам было приятнее иметь дело с добрыми зверьками, чем с буйнопомешанными Homo sapiens. Больные придерживались на сей счёт иного мнения. Один старый пациент решил отомстить Монишу за уничтожение человеческой личности. Пришёл к нему на приём и через стол разрядил в доктора весь барабан своего револьвера. Четыре пули попали в цель.

Мониш едва не погиб. Он пережил тяжёлую операцию. Сам Салазар ежедневно справлялся об его здоровье. Но когда Мониш вернулся к работе, диктатор отказался его принять. Профессор хотел убедить диктатора что-то сделать с португальской медициной. Продолжительность жизни в стране была самой низкой в Европе — 49 лет (для сравнения, в Швеции того времени — 71 год). В Португалии один врач на 1400 человек, да и тот большинству не по карману; детская смертность 88 на 1000, эпидемия туберкулёза и коклюша. Салазар и слушать ничего не хотел: есть стабильное государство, торговое сальдо положительное, госдолг микроскопический, все довольны — чего же вам ещё. Когда в 49-м году Монишу присудили Нобелевскую премию, тайная полиция не позволила ему лично поехать на церемонию в Стокгольм. Мало ли какие заявления сделает там этот либерал? На нобелевском банкете посол Португалии произнёс от имени лауреата краткую речь ни о чём.

Через два года помер старенький президент Кармона. Премьер-министр Салазар стал подыскивать на роль марионеточного президента — ширмы для своей диктатуры — кого-нибудь поприличнее. Самым авторитетным в мире жителем Португалии оказался Мониш. Ему предложили баллотироваться на президентских выборах. «Что, вспомнили про меня? — ответил старый доктор. — Нет, теперь это мне уже не интересно».

Источник: medportal

ОСТАВИТЬ КОММЕНТАРИЙ

Оставить комментарий от имени гостя

0 / 1000 Ограничение символов
Размер текста должен быть меньше 1000 символов

Комментарии

  • Комментарии не найдены