(Окончание. Начало опубликовано 1 февраля 2019 года).

Рустем Абязов – создатель, бессменный художественный руководитель и главный дирижёр Казанского камерного оркестра «La Primavera». Человек, обладающий магнетизмом и морем обаяния.

Фото: evening-kazan.ru

Он постоянно придумывает что-то интересное, что-то эдакое, и его концерты никогда не бывают скучными. А предстоящие два сезона обещают быть особенными – маэстро и оркестр отметят сразу три юбилея.

Вместе со своим оркестром Рустем Абязов много занимается благотворительностью. Он также просветитель, знакомит с музыкой, к примеру, студентов (проекты «Университет высокого вкуса», «Мелодии из мобильника»). А в рамках фестиваля «Колесница Клио. Музыкальные страницы истории края» оркестр во главе с маэстро дал одиннадцать концертов в музеях Республики Татарстан.

Он придумал и проводит международные фестивали «Абязов-фестиваль», «L’arte del arco» («Искусство смычка»), а на ежегодных концертах «Звёзды из Завтра» открывает миру юные дарования. Рустем Юнусович совмещает в себе творческое начало и деятельность успешного менеджера и управленца. Он – человек слова, всегда держит его, не отменяет гастролей, даже если для этого приходится брать кредит.

Немало для одного человека, не правда ли?

Как «чайникам» начать понимать музыку?

- Вы – большой поклонник живописи, и в вашем репертуаре даже были концерты с участием студентов Казанского художественного училища имени Фешина.

- У нас было несколько проектов из серии «Увиденная музыка, услышанная живопись». Как правило, мы используем там песочную анимацию. Например, был проект с художественной школой № 1, мы играли, и в течение двадцати минут дети должны были изобразить то, что навевает эта музыка. У меня до сих пор хранятся эти картины. Следующий проект был с художественным училищем. Его директор Ольга Александровна Гильмутдинова сразу сказала, что экспромтом начинающие художники нарисовать не смогут, им нужно сначала прослушать все музыкальные произведения, которые мы будем исполнять на концерте, чтобы они набросали эскизы, зарисовки, которые завершат уже во время концерта. Так мы и сделали.

Фото из журнала "Элита Татарстана"

- Для чего вы приглашаете «чужих» дирижёров? Больше для себя, чтобы по-новому услышать свой оркестр, или же это важнее для ваших музыкантов?

- Скорее для музыкантов. По моему мнению, нужно приглашать великих, но великие не едут дирижировать камерными оркестрами. У меня очень хорошие дружеские отношения с Дмитрием Лиссом, главным дирижёром Уральского академического симфонического оркестра. На сегодняшний день он, наверное, один из крупнейших не только российских, но и мировых дирижёров. И когда я его пригласил продирижировать моим оркестром, он сказал: «Ну что я им нового скажу? Они у тебя и так все играют, тем более что я не специализируюсь по камерным оркестрам». Будучи в своё время художественным руководителем Рахлинского фестиваля, я предложил Лиссу продирижировать симфоническим оркестром — и вот на это он согласился, несмотря на нехватку времени.

- А есть что-то, что заставляет вас с осторожностью относиться к приглашению других дирижёров?

- Заметил: как только меняется дирижёр, зал заполняется лишь наполовину. Слушатели не знают, чего от него можно ожидать. К солистам новым публика тоже относится насторожённо, но мы сейчас уже приучили её: если приглашаем кого-то, результат будет хорошим. Даже если приглашаем не самые громкие имена, все знают, это будет прекрасный исполнитель.

Приглашать громкие имена мне не очень интересно, увлекательнее открывать публике не очень известных музыкантов, которые играют не хуже раскрученных мастеров. Здесь, конечно, играет роль и финансовый вопрос, но он не главный. Всегда можно что-то придумать, найти деньги. К примеру, мы приглашали и Роби Лакатоша — короля цыганской скрипки, и Жиля Апапа. Приезжали и другие очень известные музыканты, и за меньший гонорар, чем обычно просят. Я их уговариваю. И обычно удаётся найти общий язык с теми, у кого на первом месте искусство.

Фото: vovizrt2008.narod.ru

- Как «чайникам», если уместно это словцо, начать понимать музыку?

- Не надо понимать, да и зачем? Надо прийти, послушать, музыка обязательно создаст настроение. Единственное требование при этом – концерт должен быть очень качественным. «Чайнику» нельзя приходить на средний концерт ни в коем случае, только на выдающийся! По крайней мере, на первый и несколько последующих. Если он в первый раз попадёт на скучный концерт, то, скорее всего, в концертный зал не вернётся.

Именно так теряется множество зрителей, поскольку проводится много неинтересных концертов. За рубежом таковых меньше, там всё чётко разграничено на самодеятельный, студенческий и другие концерты.

- Вы как музыкант учитесь, конечно, постоянно. А легко ли вам давалось первоначальное обучение?

- Оно никогда не было для меня мучением. Никогда не страдал от него, был практически круглым отличником.

Но если бы мне сейчас предложили учиться, не захотел бы. Точнее, я действительно учусь постоянно, такая профессия. Мне необходимо быть в курсе того, как развивается музыка, не только знать всё о своём оркестре, но и представлять, какие новые произведения исполняют другие оркестры, слушать их, анализировать. Когда я берусь за исполнение произведения, конечно же, должен его изучить, разложить по полочкам, расписать все партитуры.

Невозможно просто открыть партитуры и начать репетировать с оркестром, хотя, к примеру, Артуро Тосканини подобное проделывал. Приходя на репетиции, он доставал лупу, открывал партитуру, изучал её где-то на протяжении часа, а оркестр ждал всё это время. У него была фантастическая фотографическая память, он убирал лупу и начинал дирижировать.

- Учась в Московской консерватории, вы часто ходили в театр и сделались заядлым театралом. Хватает ли сейчас времени на посещение театров?

- Часто бываем с супругой в Качаловском и Камаловском. Иногда удаётся сходить на спектакли театров, которые приезжают на гастроли. Антрепризы не люблю.

Так что, наверное, театралом я остался, но теперь более требователен. Во времена своего студенчества пытался впитать в себя всё, что было доступно. И все московские театры обошёл, кроме непопулярных тогда Пушкинского и Ермоловского. Очень сложно было достать билеты на спектакли Театра на Таганке. Как-то приехала подруга жены, решили пойти в театр Юрия Любимова, а очередь желающих попасть на спектакль «Мастер и Маргарита» растянулась от станции метро и до самого театра, это полкилометра как минимум. Побежал в метро с мыслью о том, что, может быть, мне повезет, но и там была громадная толпа страждущих. И вдруг вижу, открывается дверь и выходит человек с двумя билетами — и я моментально покупаю их! Никогда не забуду того спектакля «Мастер и Маргарита». Это самое сильное потрясение, которое я испытал в своей театральной жизни.

Фото: art16.ru

- Интересно ли вам бывать на концертах других исполнителей?

- Смотря что и кто играют. Если это достойные исполнители, то это мне очень интересно. К примеру, когда еду давать концерты в Самару, обычно приезжаю туда за три дня, чтобы репетировать с оркестром, и если в это время есть достойные концерты, то посещаю их.

- У вас много благотворительных проектов. Значит, они для вас очень важны?

- Они приносят большое моральное удовлетворение. Очень дружим с фондом Рональда Макдоналда и дали несколько концертов в его проектах. Первыми выступили в пользу Фонда имени Анжелы Вавиловой. Это было очень давно, лет двадцать назад, а Владимир Владимирович Вавилов до сих пор об этом помнит. В последнее время мы с ним сдружились ещё больше: дали концерт в Большом концертном зале, выступали для больных хосписа, участвовали в благотворительных мероприятиях Фонда.

Когда мы давали концерт в интернате для детей с аномалиями умственного развития или в хосписе для безнадёжно больных, которые могут уже только лежать, почувствовали, как это важно. В репетитории у нас висят благодарственные письма, а над ними слова: «Чтобы услышать “Спасибо”».

- Оркестр продолжит практику выступлений в музеях Татарстана?

- Вероятно, но уже не так масштабно. В своё время это было нам очень интересно. В зависимости направленности музея мы составляли программу, и публике это нравилось. Мы проводили концерты полностью за свой счёт, у музеев не брали ни копейки, им же давали разрешение на продажу билетов. Только елабужский музей в помощь нам выделил автобус. Для проведения второго такого фестиваля мы обратились за грантом в Министерство культуры, но получили отказ.

«В детстве не любил Моцарта, а сейчас обожаю»

- Кого мечтаете пригласить, но нет возможности?

- Хотел бы пригласить Чечилию Бартоли. Услышал певицу во время её концерта в Казани. Огромное везение, что нашёлся спонсор в Москве, который выделил деньги на гонорары и оплатил всю поездку. Её выступление, наверное, было одним из моих самых сильных музыкальных впечатлений в жизни.

 

- Что нужно для того, чтобы талантливый музыкант стал известным?

- Нужен продюсер с хорошим капиталом, нужны большие вложения. Как говорит Дмитрий Лисс: «Хороших дирижёров много, а степень их гениальности определяется степенью их раскрученности».

Фото: art16.ru

- Изменилось ли ваше отношение к музыке с течением времени?

- Да, наверное. Не анализировал этого, но могу сказать, что в детстве не любил Моцарта, а сейчас обожаю. Значит, изменилось.

- Для вас важно настроить зрителей на позитивный лад?

- Несомненно, но всё зависит от программы. Как правило, сейчас сам веду концерты и стараюсь не вдаваться в музыковедческие подробности, которыми перенасыщают зрителей. Публика в большинстве своём не понимает, о чём идёт речь, и зачем ей это. Я пытаюсь найти какие-то интересные факты и считаю, что двух-трёх предложений обычно достаточно. Не нужно рассказывать, о чём будет музыка, у каждого возникнут свои ассоциации. Наверное, с этой точки зрения стараюсь настроить слушателей, если мы играем очень серьёзные вещи.

- Вы уже много лет выступаете со своим оркестром за дирижёрским пультом. А с какими чувствами делаете это сейчас?

- Испытываю трепет перед программой, а не перед оркестром или залом. Как правило, стараюсь делать такие программы, которые очень жду. Иногда по разным причинам бывает и не так. В таких случаях делаю всё как полагается, но не сижу в гримёрке в нетерпеливом ожидании концерта.

- Какие сочинения заставляют вас трепетать?

- Таких немного, но они есть. Например, «Ночь просветлённая» Шёнберга.

- Рустем Юнусович, вся ваша творческая деятельность полна новшеств. Вы сами фонтанируете идеями или же вам в помощь есть своеобразный креативный центр?

- Основные идеи, как правило, мои. Коллеги присоединяются, добавляют что-то. Бывает, кто-то в оркестре сам предлагает новую идею. Если она интересна, с удовольствием хватаюсь за неё. Во мне нет таких амбиций, что делаем только так, как я скажу. Чем больше хорошего придумают мои коллеги, тем меньше мне придётся напрягать мозги (смеётся).

- Вы исполняете произведения многих направлений. Какое из них ближе вам?

- Как классический музыкант, я бы не стал делить музыку на классику, рок и джаз. Если же классику разбить на барокко, романтизм и современную музыку, то, наверное, всё-таки романтика.

- В вашем репертуаре немало современных произведений…

- Да, я очень люблю их исполнять.

Но они не всегда доставляют мне удовольствие, поскольку написаны не романтическим языком и с большим количеством диссонансов. Я люблю консонансы. Понимаю, что нельзя всё время жить одним и тем же, именно поэтому с удовольствием работаю над современными произведениями, и вроде у меня неплохо получается. Есть потрясающие современные произведения, но мне они, как говорится, ни уму, ни сердцу, или же уму, но не сердцу, что меня не очень вдохновляет. Много раз учился любить гениального композитора Брамса. Но не получилось, не удаётся.

Фото:sobaka.ru

- Какие из тех произведений современных композиторов, которые есть в репертуаре оркестра, могут, по вашему мнению, стать классикой?

- Смотря что называть современным сочинением. Например, мы играли произведения XX века, уже вошедшие в классику – Бенжамина Бриттена, Белу Бартока, Игоря Стравинского, Альфреда Шнитке... Стравинский – современный композитор, но его я играю с удовольствием. Вообще очень люблю произведение именно в момент его исполнения.

- Как отбираются произведения для исполнения?

- Всё труднее и труднее. Почти всю настоящую классику мы играли, приходится обращаться к современным, только что написанным произведениям.

- А как рождается музыка?

- В муках (смеётся). Как и всё, что рождается.

Технически это выглядит так: перед оркестром, как правило, ставятся абсолютно новые ноты. Музыканты знакомятся с текстом, затем начинается техническая работа: в какую сторону вести смычок, какими штрихами это делать. Я лишь контролирую процесс. Если меня что-то не устраивает, говорю об этом. Это работа концертмейстеров, но у меня она отбирает очень много времени. Затем мы пытаемся вникнуть в смысл, содержание того, что играем. Можем вместе послушать несколько вариантов исполнения. Я не очень к этому стремлюсь, потому что музыканты начинают оглядываться на то, как играют другие. Говорю, что послушаем, но будем играть так, как решили.

В первую очередь, как решил я (смеётся). Но если мне предлагают что-то дельное, конечно, прислушиваюсь. Никогда не говорю: я дирижёр и никого слушать не буду.

- Как вы к этому пришли?

- У меня вообще-то характер очень мягкий. Борюсь с этим, и меня раньше очень сильно удивляло, когда слышал: «Вы такой жёсткий человек, вас все боятся». Какой же я жёсткий? Во-первых, в жизни практически ни с кем не поссорился, не повышаю голоса, могу выразить своё недовольство или несогласие, но поругаться – это для меня нонсенс.

Рос я домашним робким мальчиком, затем попал в Московскую консерваторию (как щенков бросают в воду: выплывет — не выплывет), и пришлось приспосабливаться к новой, самостоятельной жизни. Даже в конце обучения мне было страшно кому-либо позвонить, думал: «Да кому я нужен?» Только начав работать директором Казанской специальной музыкальной школы, отбросил эти страхи: там хочешь — не хочешь, а надо решать проблемы. Так, преодолевая себя, дошёл до того, что люди начали меня бояться. Хотя никто не ответит, за что меня боится, и примера никто не сможет привести.

«Чем больше заплатят моим музыкантам, тем лучше будет для всех, в том числе для меня»

Фото: lagansa.livejournal.com

- Уже будучи матёрым управленцем, чувствуете свою ответственность перед оркестром?

- Я чувствую: чем больше заплатят моим музыкантам, тем лучше будет для всех, в том числе для меня. У меня не так много возможностей, но когда они появляются, стараюсь материально стимулировать коллег. У нас есть всё для работы, но всегда есть к чему стремиться, чего хотеть. К примеру, я очень хочу, чтобы у оркестра был хороший клавесин, или хотя бы какой-нибудь, но прекрасно понимаю: городские власти не пойдут на такие траты. Содержание оркестра будет стоить дешевле, чем покупка клавесина.

- Учась в музыкальной школе, вы думали о том, что будете руководить оркестром?

- Нет, педагоги нас готовили к тому, что в лучшем случае мы будем работать учителями в детской музыкальной школе. И только приехав в Москву, я начал замечать, что профессора консерватории прекрасно совмещают преподавание с концертной деятельностью. И тогда призадумался, а почему бы и нет? Вернувшись в Казань, устроившись солистом в филармонию, и даже став директором музыкальной школы, я не оставил мечты об исполнительстве. И сейчас играю даже лучше, чем тогда, когда был в хорошей форме после консерватории. Это благодаря моим педагогам, особенно Ирине Васильевне Бочковой, которым удалось «сделать мне руки».

- В чём же это проявляется?

- У меня руки, которые не требуют «разыгрывания», могу взять скрипку в любой момент и начать играть, даже если не прикасался к инструменту несколько месяцев. Аппарат у меня очень хороший, и это благодаря педагогам. Раньше синдром ученичества не давал совершить что-то великое, а сейчас накопился исполнительский опыт и отсутствует оглядка на авторитеты. Всё это ведёт к творческой свободе.

- Считаете ли вы себя везунчиком?

- Пожалуй, да.

- И вы довольны своим творческим путём?

- Нет, я хочу играть в Карнеги-холле, но пока не получается (улыбается).

- А почему именно Карнеги-холл является венцом ваших мечтаний? 

- Карнеги-холл, на мой вкус, - это вершина возможного, или даже невозможного.

- Но можно вспоминать поговорку: «Где родился, там и пригодился».

- А можно вгонять себя в депрессию знаменитым анекдотом. Стоит старичок на перекрёстке в Нью-Йорке, и проходящий мимо молодой человек спрашивает у него, как попасть в Карнеги-холл? Старичок отвечает: «Заниматься надо!»

- Что помогает оставаться самим собой?

- Может, потому и не играю в Карнеги-холле, что не до такой степени прогибаюсь (смеётся).

- О чём мечтает человек Рустем Абязов?

- В глобальном отношении все мои мечты сбылись, нет ничего такого, что бы кардинально могло изменить мою жизнь. Работа, которую я очень люблю, есть и пока вроде никуда не должна деться. Есть дом, куда с удовольствием прихожу, семья просто замечательная: жена, дети.

Фото:kazved.ru

- Что в профессии вы бы не сделали сегодня ни за какие коврижки?

- Не готов к такому вопросу…

Не начал бы снова играть на виолончели! (Смеётся).

Фото: top50.kzn.sobaka.ru

Источник: журнал «Казань», № 11, 2018