Фото: http://elitat.ru

Народный поэт Республики Татарстан, лауреат Государственной премии Российской Федерации Ренат Харис - личность легендарная. Мы попросили его рассказать нашим читателям об истоках его творчества, корнях, начале…

 «Мои родители были учителями. Мама – из села Елхово Озеро Ульяновской области, папа – из Буинского района. Родился я 6 мая 1941 года – за полтора месяца до начала войны. Родился на родине мамы, в старой земской больнице. Через несколько дней отец забрал нас в Буинский район, и тут – война. Отца забрали на фронт, и мама вернулась к родителям. Там мы и жили до конца войны.

Мама преподавала в сельской школе… Интересный момент: начинала она учиться в  КФЭИ, там же, куда чуть раньше поступила ее старшая сестра. Ее одногруппником был будущий видный государственный деятель Салих Батыев, они дружили. Мама проучилась год и заболела сильнейшим тифом. Потребовалось серьезное лечение, и учебу пришлось бросить. После мама экстерном сдала экзамены в Буинском педагогическом техникуме и стала учительницей начальных классов.

Когда отец вернулся с войны, мы снова уехали в Буинский район. К сожалению, к тому времени учителя в нашей деревне уже были. А в деревне ведь как – учитель приезжает, обзаводится семьей, домом, хозяйством, и, как правило, больше никуда не уезжает. Мест для моих родителей не нашлось, и мы были вынуждены переезжать из деревни в деревню.  Родители воспитали не одно поколение благодарных учеников. Отец стал заслуженным учителем Российской Федерации.

Фото: kpfu.ru

Из-за того, что мы часто переезжали, мне пришлось учиться в семи школах. В первом классе полгода я учился в Буинском районе, потом - в деревне матери. Во втором классе мы переехали в деревню Каменный брод, там я немного поучился в начальной школе, а потом меня передали в русскую школу в деревню Чепчуги, она находилась от нас в двух километрах. Школы там не было, мы учились в церкви. В третьем классе я учился в деревне Бик-Утеево в татарском классе, а в четвертом - в русской школе в деревне Кокуй.  В пятом классе я учился уже в татарско-чувашско-русской школе, а окончил учебу в Буинской средней школе им. Луначарского.

Я был вынужден адаптироваться и в русской, и в татарской, и в чувашской среде. Иногда говорят: отдадим, мол, ребенка туда-то, это хорошая школа. Но мне кажется, так говорить неверно: все школы есть школы, и все они - хорошие. Да, есть более добросовестные преподаватели, есть менее, но, глубоко убежден: основу человек получает в семье.

Обучаясь в семи школах, свое главное воспитание и образование я получил дома - от моих родителей, от моих родственников. Среди них были и Герои Социалистического Труда, и есть крупные ученые, и есть лауреаты Госпремии СССР (не я в семье первый!), огромное количество замечательных учителей.

О, эта ходьба, «хожение», как говорил Афанасий Никитин, между двумя деревнями! В четвертом классе я каждый день, в любую погоду, ходил по четыре километра до села Кокуй и обратно. И тонул в весенние паводки, и чуть не попался  волкам… Страшно было! Я возвращался из школы на лыжах, и вдруг – в двадцати метрах от меня -  шестеро волков, один из которых ранен охотником. Хорошо, что из деревни увидели, и на лошадях бросились меня спасать! Этот случай описан в моей поэме «Волчьи глаза».

Вообще, почти все, что со мной когда-либо происходило, нашло отражение в моих произведениях. Сорок семь поэм и один роман в стихах – есть ли еще в России кто-то, написавший столько? Может быть, и есть, но я об этом не знаю…

Жаль, что не все переведено на русский язык, но тот, кто прочитает все семь томов собрания моих сочинений, будет знать обо мне все – или почти все.

…В детстве я мечтал стать композитором. Мой отец был приверженцем всего нового. Он первым в нашей деревне откуда-то достал детекторный приемник, благодаря которому я познакомился с огромным миром музыки. Помню, как лежу, а на животе -  этот приемник. Слушаю через наушники. Мне казалось, что музыка -  это все на свете. В моих ушах звучала и мировая, и татарская музыка. Песни… Особенно запомнилось и полюбилось на всю жизнь творчество Рашида Вагапова.

Но как стать композитором, не зная нот? К тому времени мой двоюродный брат уже умел играть на гармошке, а я еще нет, и мне постоянно ставили его в пример. Как, мол, так, он умеет, а ты чем хуже? Так и я взял в руки гармонь. Я научился играть, а потом, написав цифры на клавишах, придумал несколько песен на чьи-то стихи. Эти записи хранились у меня довольно долго, но потом, уже живя в студенческом общежитии, я их потерял. Жаль. Меня бесконечно удивляет, что и сегодня есть композиторы, которые умудряются стать таковыми, не будучи знакомыми с нотной грамотой. Не так давно я стал свидетелем интересного явления: один деятель звонит одному известному музыканту и говорит: «Эй, послушай, ко мне пришла музыка, бери нотную тетрадь и запиши – угугугугу». Что-то он промычал, тот записал - вот таким образом сейчас пишут музыку.

Но мы были людьми серьезными и не могли позволить себе такого. Так я и не стал композитором, хотя я считаю, что неплохо разбираюсь в музыке. На гармони играю до сих пор.

Когда я сотрудничаю с композиторами, всегда объясняю им свое видение того, что в итоге должно получиться. Привожу в пример известные произведения: скажем, Грига, его мелодии в чем-то похожи на татарские; Глюка, Сайдашева, Жиганова, говорю, что нужно сделать примерно так, но не так! А иногда и объяснять не приходится. Композиторы сами находят нужные образы, по-своему раскрывая мои стихи.

Когда я понял, что композитором мне не быть, решил стать художником. Ему ведь много не надо - карандаш, акварельные краски… Я всегда рисовал то, что я видел. Сильно увлекся этим делом и решил поступить в художественное училище. Собрали работы и отправились с дядей в Казань. Директор училища – Евгений Александрович Зуев – принял нас очень тепло, но оказалось, что приемные экзамены закончились месяц назад. Евгений Александрович посоветовал вернуться через год, но судьба сложилась по-другому.

Три последних класса я учился в буинской средней школе им. Луначарского. Жили с двоюродным братом Сагитом на частной квартире у русских людей, нужно было учить язык. Брат ходил в татарскую школу им. Вахитова, а меня отдали в русскую. Обучение тогда было платным, но, так как мои родители тоже были учителями, от оплаты мы были освобождены.

После окончания школы Сагит поступил в КАИ, многие годы он был начальником АСУ Казанского завода ЭВМ. Увы, пять лет назад его не стало.

Когда мы с братом учились в 9 классе, в одно воскресенье решили поехать не домой, а в Казань. Поезда тогда шли долго, денег у нас было мало, ехали мы «зайцами», нас по пути ловили, мы  бегали по вагонам… Самым ярким впечатлением для меня стал Кремль. Буинск – город невысокий, а тут высота, полет! С тех пор Кремль немало изменился, но силуэт того Кремля, увиденного впервые, навсегда остался в моем сердце. День был ясным, мы шли по городу, глазели по сторонам – и были очень счастливы. Помню, как купили казанскую булочку, одну на двоих, без воды, помню ее вкус – но больше не помню ничего. Где еще мы были? Что видели? Кремль затмил собой все. Красный факел башни Сююбике… 

Получить высшее образование мне захотелось не сразу. После школы я оправился в Казань, где устроился работать слесарем-монтажников в Строительно-монтажное управление №2. Работать мне нравилось. Мы строили, прокладывали системы отопления, водоснабжения и сантехники во Дворец им. Ленина, строили третий интернат.

Я был очень доволен своей работой, но спустя год, летом, ко мне приехали родители и спросили: «Что дальше?» Провели со мной беседу, и я пообещал матери, что буду поступать. Отнес документы в пединститут, но к экзаменам особо не готовился. По иностранному языку получил тройку, ведь немецкий язык я изучал лишь в Буинске, и то совсем немного. Правда, оценки в школе у меня всегда были хорошие. Учительница была молоденькой, ей очень хотелось отличиться, и она предложила построить в школе кабинет иностранного языка. Для оформления класса нужны были портреты Гете, Шиллера, Моцарта. Она спросила: «Кто умеет рисовать?», и все закричали хором: «Харисов!». Я нарисовал все, что было нужно, учительница оформила кабинет, и с тех пор по немецкому я получал одни четверки.

Тем не менее, я поступил – и уж тогда решил, что теперь надо учиться. За все годы учебы не получил ни одной четверки! Был у меня и такой стимул – как сыну обеспеченных родителей, стипендия мне была не положена, а вот как круглый отличник стипендию получал. В институте я жил активной общественной жизнью. Был сменным редактором институтской газеты «За педагогические кадры», художником стенной газеты факультета. Несмотря на сильнейшую конкуренцию, на межвузовских конкурсах наша газета всегда занимала призовые места.

Фото: http://madanizhomga.ru

А литературным творчеством я занимался всегда. Первое стихотворение написал, когда первый раз влюбился. А случилось это в первом классе. А если серьезно, то, сколько себя помню, я писал всегда, но не думал, что стану писателем. Первая публикация состоялась еще в Буинске. Тогда я учился в восьмом классе и посещал литературный кружок, вел который замечательный писатель и журналист Барлас Камалов. В те годы он работал заместителем главного редактора районной газеты «Байрак», на страницах которой и было опубликовано мое первое стихотворение. Эта публикация очень много значила для меня. Уверен: именно Барлас Камалов «толкнул» меня в литературу. Уже потом, в трудный для него жизненный период, я взял его к себе на работу в газету «Татарстан Хэберлере», и он всегда очень исправно и высококачественно выполнял все задания. Барлас Камалов сыграл в моей жизни огромную роль.

В годы моей учебы пединститут славился литературными талантами. Незадолго до меня вуз окончили Роберт Ахметзянов, Эльс Гаделев, Лябиб Айтуганов, до них - Марс Шабаев, Ильдар Юзеев, Хисам Камал, Барлас Камалов. Тогда почти не было университетских поэтов, в молодежной творческой среде довлели наши выпускники.

Постоянно проводились вечера, встречи, конкурсы, в которых я стал участвовать. Занимал первые места. Книги, которые вручали мне тогда, до сих пор хранятся у меня дома.

Заседания проходили очень интересно. Помню выступления нашего однокашника, замечательного поэта Ивана Данилова, потрясающие эссе Булата Галеева. Мы читали свои произведения, а старшие студенты-литераторы и педагоги, слушали и потом обсуждали. Был такой эпизод: Мубин Давыдов, тот самый знаменитый студент, который помог найти первое захоронение Фатиха Карима в Калининградской области, принес на заседание свой рассказ. Его обвинили в том, что в тексте не хватает партийности. На следующем заседании он прочитал тот же рассказ, и лишь в одном месте сделал паузу – вы, мол, говорили, что в тексте не хватает партийности, сейчас она будет. Зачитывает дополнение: «Над сценой висел красный лозунг, на котором  было написано «Да здравствует ВКП(б)»!

После Мубин стал большим учителем…

На третьем курсе я стал печататься в серьезных изданиях – «Татарстан яшьлэре», «Казан утлары».  Так началась большая литературная жизнь».

Альбина Абсалямова