Ну-ка, что вы знаете про Бутан? Ну да, королевство. Исповедуют буддизм. Всё? Практически всё. Вот и мои познания заканчивались примерно на этом же уровне. И потому решили мы с друзьями пойти в Бутан. Наша небольшая компания раз в год пускается в дальнее путешествие, иногда довольно авантюрное. 

Первое и главное условие – мы не туристы! Поэтому проложенные маршруты, унылые массовые экскурсии, автобусы, потные толпы с детьми и фотоаппаратами – это без нас. Как правило, мы составляем индивидуальный маршрут, проходящий по действительно диким местам. Там же, где наш маршрут неизбежно пересекается с местной цивилизацией, мы стараемся оказаться в двух её точках – на самом верху и в самом низу. 

Например, завтра мы ночуем в лучшем отеле (заодно и помоемся), а послезавтра обедаем в рабочей столовой на рынке в крохотной деревеньке, где и белого человека-то не видели. Примерно так. Составить такой маршрут и, главное, обеспечить осуществление задуманного – дело непростое и довольно дорогое, но я ещё ни разу ни о чём не пожалел.

Вообще, Бутан ещё несколько лет назад был полностью закрыт для посещения иностранцами. Сейчас открыли, но ты должен платить за это приличную сумму. Не помню точно, но что-то около двухсот долларов в сутки. За что? Куда? А на содержание Бутана. Не нравится – езжайте в Турцию.

«Бутан – страна, где ежегодно официально измеряется уровень счастья населения» 

 Не знаю, с помощью каких механизмов. Но по их данным выходит, что уровень счастья у них один из самых высоких в мире. Если не самый высокий. Возможно, так и есть – за две недели я ни разу не слышал, чтобы кто-то из местных в разговоре хоть чуть-чуть повысил голос, и спокойные улыбки не покидали их лиц. Это были улыбки не для нас, гостей-иностранцев, – это они так смотрят на мир.

Маленькая зарисовка. Мы остановились на горной дороге у водопада, сделать несколько фотографий. Спустя пару часов, уже в гостинице, мой товарищ обнаружил, что потерял мобильник, и скорее всего у того самого водопада. Ещё через час в гостинице раздался звонок – не терял ли кто из постояльцев у водопада мобильный телефон? Постояльцев, кроме нас, в гостинице не было. А ещё через два часа, проехав сто с лишним километров на какой-то невероятной развалюхе, местный житель, улыбаясь, привёз телефон. Отдал и отказался от денег.

Почти всё мужское население – монахи либо послушники, женщины выращивают рис.

Правит Бутаном действительно король – молодой и красивый, а жена его (кажется, она была фотомоделью) – просто красавица. Начал король с того, что посадил своего ближайшего родственника-коррупционера и пообещал в ближайшие годы соединить все деревни страны дорогами. 

После этого он стал народным любимцем. Не знаю, правда, как пойдёт дело с дорогами – деревни часто стоят на вершинах гор, горы покрыты совершенно непроходимыми доисторическими лесами. Проложить туда дорогу – сложнее, чем превратить Сочи в столицу Олимпиады.

Истинный успех Бутана измеряется не валовым продуктом, а "валовым национальным счастьем" 

Нет, кое-какие дороги есть. Построены они давно, и с тех пор человеческая рука их не касалась. Мы ехали по такой пару дней. Справа – ничем не огороженный обрыв, метрах в восьмистах внизу шумит река. Слева – стена, покрытая растениями из фильма «Парк Юрского периода». 

Над головами нависают глыбы величиной со средний дом, некоторые из них уже обрушились на дорогу, завалив её на три четверти, и ты всё время ловишь себя на мысли: это случилось двадцать лет назад или только что? Ни человека, ни машины, ни указателя, ни дорожного знака.  

Часа через четыре впереди замаячила табличка. Пока мы приближались, я гадал – что на ней может быть написано? «Камнепад»? «Снизьте скорость»? «Опасный участок дороги»? Я не угадал. Сквозь слой ржавчины на железном листе проступали слова: «ENJOY THE BEAUTY OF NATURE». А? 
Монастыри расположены тут и там: их достаточно в долине, и архитектура их весьма своеобразна и отличается от того, что мы видели, скажем, в Индии или Мьянме. При всей буддийской пряничной праздничности их отличает строгость и даже некоторая суровость форм – стены слегка наклонены внутрь, что искусственно усиливает масштаб, а маленькие редкие окна дополняют картину, и в общем не очень большое здание кажется огромным.

Но масса монастырей построены в таких недоступных местах, на таких горных обрывах, что непонятно не то, как их там построили, а то, как туда вообще забрались люди. Забрались, тащили вверх по бесконечному, иногда отвесному склону огромные камни, вырубали в скале площадку. Как? Почему здесь? Будда явился и велел.

Вообще, одна из загадок, которую я безуспешно пытался разгадать, выглядит так: представьте себе довольно крутое ущелье глубиной километра полтора – это если строго по вертикали. По дну ущелья бежит река, по узким её берегам − убогие плантации риса. На самый верх ведёт тропка, которую я бы и тропкой назвать поостерёгся – так, направление. Наверху расположена деревня. 

Каждое утро женщины, навьючив на спины немыслимые корзины, легко бегут вниз по осыпающемуся скользкому склону – как раз они этот рис и выращивают. К вечеру – обратно, легко, как козочки, причём корзины их набиты чёрт знает чем. На ногах у них драные вьетнамки – не самая удобная обувь для хождения по горам, но это их совершенно не смущает. 

Вопрос мой: а почему не построить деревню внизу, у воды? – встречал полное непонимание и даже сочувствие: там жили наши деды и прадеды, там монастырь. Да почему там? Ближе к солнцу, ближе к небу.

В одну из таких деревень нас и вознамерился повести наш проводник Ёши (мы для удобства звали его Ёжиком) – он клялся, что подъём будет некрутым и займёт часа два, от силы два с половиной. (Потом мы поняли, что он не врал – у местных этот маршрут столько бы времени и занял.)

Причины похода именно в эту деревню у Ёжика были веские – там жили его родители, он ушёл из дома несколько лет назад, дослужился в монастыре до некоего сана и собирался вернуться на коне – монахом, да ещё с уважаемыми белыми гостями. По случаю нашего с ним появления в деревне планировалась специальная служба и огненная пуджа – обряд, оказавшийся невероятно похожим на нашу Масленицу со сжиганием чучела зимы.

За месяц до нашего путешествия мне прооперировали колено, и я всерьёз опасался, что буду тормозить нашу маленькую группу. Ёжик успокоил меня – он найдёт для меня ослика.

Выступили мы рано утром. Со склона горы стекал густой туман, вершина скрывалась в облаках, накрапывал мелкий дождь. Меня действительно ждал ослик с милым и печальным лицом. Я довольно дерзко вскочил на него, почувствовав себя полководцем, и колонна из шести бойцов тронулась в путь. 

Через некоторое время обнаружилась весьма неприятная особенность местного седла: седла как такового не было. Его заменяло сложенное вчетверо байковое одеяльце, подвязанное к брюху ослика верёвочкой. Ещё две верёвочки с петельками на концах изображали стремена. Поэтому, пока ослик нёс меня по горизонтальной тропинке, сидеть на нём, хоть и с трудом, было можно. 

Но скоро тропинка пошла в гору, скакун поддал ходу, и я благополучно съехал с его спины назад и грохнулся на камни. В течение следующих пяти минут я проделал этот трюк четырежды и понял, что ослик как транспортное средство себя изжил. И я пошёл пешком – как все.

Что вам сказать? Подъём занял семь с половиной часов. От дождя тропинка стала скользкой, как мыло, ноги постоянно срывались, и от долгого падения спасали только корни деревьев, густо росших по бокам. Я полностью использовал своё второе дыхание. Потом третье и четвёртое. Использование вышеперечисленных дыханий осложнялось ещё и тем, что мы находились где-то на трёх тысячах метров над уровнем моря и воздух был весьма разряжен. 

Я проклял погоду, горы, Ёжика, идиотский обычай селиться на вершинах и себя самого, нескладного и невыносливого. Самый страшный момент ждал нас почти у вершины, когда вдруг показались чёрные дома деревни, мы ввалились в первый и без сил упали на дощатый пол. Мы не могли даже разговаривать друг с другом. 

Через три минуты Ёжик, виновато покашляв, сообщил нам, что это ещё не его деревня – до его деревни ещё метров шестьсот вверх. И нас там очень ждут – мы припозднились. В этот момент я понял, что убить человека в принципе, наверно, совсем несложно. Но мы не убили Ёжика – у нас не было на это сил. Мы встали и пошли.

Перед деревней выстроились все жители в праздничных одеждах. Они пели и танцевали. Стоя под мелким дождём, мы выдержали и это. Потом резко стемнело, нас отвели в дом, где мы снова рухнули на доски пола, не раздеваясь, и застыли. Нам несли какие-то матрасы, принесли горшок с супом – мы не могли пошевелиться.

Ночью я узнал две вещи: во-первых, блохи, оказывается, кусают не всех. Во-вторых, непрерывная ночная буддийская служба с пением, тарелочками, барабанами и невероятно громкими и страшными тибетскими трубами – таким звуком архангел провозгласит когда-нибудь конец света – вот эта служба, накладываясь на полуобморочное состояние измученного организма, рождает в подсознании невероятные картины. Служба шла в нашем же доме за занавесочкой, и ничего изменить было невозможно. Это был потрясающий опыт – духовный и физический.

А утром мы выползли из дома на обрыв – от вчерашнего дождя не осталось и следа – и поняли, почему местные жители много веков живут на вершине. Но, чтобы ощутить эту красоту, там надо оказаться – фотографии бессильны.

В последний день нашей экспедиции меня уговорили сварить борщ. Я не страдаю пищевой ностальгией и легко употребляю то же, что и местное население, но с едой в Бутане непросто – она крайне скудна и служит исключительно для поддержания жизни. 

Это плохой рис, кое-какие тушёные овощи, и среди них обязательные зелёные стручковые жгучие перцы, острота которых не поддаётся описанию. Всё остальное напоминает скорее птичий корм. Не знаю, почему остановились на борще – видимо, я забылся и вкусно про него рассказал. Не хочу хвастать, но в борще я кое-что понимаю.

В общем (дело происходило уже в гостинице), мне достали все ингредиенты – свёклу, капусту, морковку, фасоль, лук, зелень. Даже каперсы. Чёрный перец. Некоторые проблемы возникли с мясом – мяса бутанцы не едят, поэтому в Бутане его и нет. (Рыбу, кстати, едят, но увы, чисто теоретически, так как ловить её в реках Бутана запрещено.) 

Мясо обещали привезти утром из Индии – она  совсем неподалёку. Тут бы мне насторожиться – я знаю отношение индусов к коровам (а мне-то нужна была именно говядина), но я не подумал об этом. А зря. Впрочем, выбора не было.

Утром действительно привезли мороженое мясо в целлофане. Выглядело оно вполне приемлемо. Ребята отправились в очередной монастырь, а я пошёл на кухню. Было в моём распоряжении часов пять. Я поставил большой бак с водой на огонь (борща должно быть много) и опустил туда мясо. Оно быстро оттаяло, и чудовищный запах пополз по помещению. 

Мясо было совсем нехорошим. Если это действительно была говядина, то индусы наверняка дождались, пока священная корова умрёт своей смертью. Причём сколько она потом пролежала на жаре в пыли на дороге – никому не известно. Если же это был як – данный зверь сам по себе обладает весьма специфическим запахом, независимо от того, умер он уже или ещё нет.

Я покрылся холодным потом – у меня не было путей к отступлению. Я слил воду, покрывшуюся коричневой пеной, тщательно промыл мясо, налил свежей воды и снова поставил на огонь. Через полчаса вода закипела, и я понял – лучше не стало. Оставалась последняя надежда. Я снова слил испорченную воду и стал перебирать мясо, к этому моменту распавшееся на куски. 

Куски оказались разными! Удача! Тщательно обнюхивая каждый, я определил, что испорченных где-то чуть больше половины. Трупные части я бросал в открытое окно, где уже давно, совершенно неподвижно и даже не дыша, сидели бездомные собаки – они такого праздничного запаха отродясь не слышали. Мясо не долетало до земли. 

Оставшийся продукт я опять сложил в бак, в третий раз залил водой − и всё наконец пошло по накатанным рельсам. А наваристость борщу, кстати, даёт не мясо. А, вы удивитесь, фасоль. Мои бойцы были счастливы, бутанцы пробовали, удивлялись и требовали добавки, водка лилась рекой, а я никому не рассказал о том, что я пережил.

Мы прошли и проехали полстраны. Мы видели удивительные монастыри, часами сидели на службах. Мы привезли фильм и массу фотографий – они не дают никакого представления об этой стране – что-то самое главное не записывается на матрицу, не укладывается в пиксели.

Иногда ночью, когда за окном стучит дождь, я сквозь полусон слышу спрятанную в этом дожде бесконечную и монотонную буддийскую мантру. И сразу становится очень спокойно – они поют.

Автор: Андрей Макаревич

фото: Личный архив автора

Источник: «STORI»